Са­мый из­вест­ный в Рос­сии юве­лир Ан­дрей Ана­нов пред­ста­вил яй­цо, из­го­тов­лен­ное к 400-ле­тию до­ма Ро­ма­но­вых. «Это ве­щь, ко­то­рая за­кре­пит мое имя в ис­то­рии», - без из­лиш­ней скром­но­сти за­явил в ин­тер­вью «Фон­тан­ке» он. Впер­вые по­сле де­ся­ти­лет­не­го мол­ча­ния Ана­нов рас­ска­зал о кри­зи­се ев­ро­пей­ско­го юве­лир­но­го рын­ка, объ­яс­нил, за­чем пла­тит член­ские взно­сы в «Е­ди­ную Рос­сию» и по­че­му не по­де­лил округ на дум­ских вы­бо­рах с экс-мэ­ром Ана­то­ли­ем Соб­ча­ком.

Ан­дрей Ана­нов во­рвал­ся в ме­диа­про­стран­ство в 1990-е го­ды, ко­гда стал са­мым из­вест­ным юве­ли­ром Рос­сии. «Пер­вый ма­стер, по­лу­чив­ший раз­ре­ше­ние на ра­бо­ту с драг­ме­тал­ла­ми в СССР», «е­дин­ствен­ный в ми­ре че­ло­век, име­ю­щий пра­во ста­вить на свои укра­ше­ния клей­мо “Фа­бер­же”», «ку­ти­ла, про­иг­рав­ший в ка­зи­но Мон­те-Кар­ло 700 ты­сяч фран­ков за ве­чер» – так пи­са­ли о нем жур­на­ли­сты.

В на­ча­ле 2000-х Ана­нов из эфи­ра про­пал, проч­но за­кре­пив­шись на Пет­ро­град­ской сто­ро­не, где по­ти­хонь­ку рос­ла его баш­ня – по­стро­ен­ное по всем пра­ви­лам сред­не­ве­ко­вой ар­хи­тек­ту­ры кир­пич­ное со­ору­же­ние, объ­еди­ня­ю­щее про­из­вод­ство и ма­га­зин. Од­на­ко 21 мая в ре­дак­цию «Фон­тан­ки» при­шло пись­мо: «В ма­стер­ской Ан­дрея Ана­но­ва за­кон­че­на ра­бо­та над ис­то­ри­че­ским про­из­ве­де­ни­ем – пас­халь­ным яй­цом “400 лет До­ма Ро­ма­но­вы­х”. По­след­нее яй­цо - к 300-ле­тию до­ма - из­го­то­вил Фа­бер­же 100 лет на­зад». И под­пись: «А­на­нов».

Ми­мо та­ко­го яв­ле­ния мы прой­ти не смо­гли. Пер­вым же во­про­сом, за­дан­ным 67-лет­не­му юве­ли­ру, си­дя­ще­му в сво­ем ка­би­не­те за круг­лым сто­ли­ком в бе­лой фут­бол­ке Lacoste и джин­сах, стал: «Вы за­чем пи­са­ли пись­мо? Ведь со­сто­я­тель­ный и из­вест­ный че­ло­век, а вы­пол­ня­ли ра­бо­ту ря­до­во­го пи­ар­щи­ка».

- Все очень про­сто. Я – че­ло­век тще­слав­ный. И гре­хом, осо­бен­но для муж­чи­ны, это не счи­таю, – от­ве­тил Ан­дрей Ана­нов. – К то­му же до при­хо­да в юве­ли­ри­ку я окон­чил те­ат­раль­ный ин­сти­тут и 14 лет ра­бо­тал ре­жис­се­ром. А что важ­но ар­ти­сту? Ап­ло­дис­мен­ты, оцен­ка зри­те­лей.

- А есть во­об­ще спе­ци­а­ли­сты по пи­а­ру в ва­шей ком­па­нии?

– Ни од­но­го: я очень люб­лю и це­ню про­фес­си­о­на­лов, пла­чу им боль­шие день­ги. Но пи­ар­щи­ков так на­звать слож­но. Сей­час, ко­неч­но, «свя­зям с об­ще­ствен­но­стью» учат да­же в ин­сти­ту­тах, но это пи­ар ту­пой – вро­де пла­ка­тов «Пей­те ко­ка-ко­лу». Насто­я­щий пи­ар – тон­кий. Спо­соб­но­сти к не­му да­ют­ся от Бо­га.

Я всю жизнь был сам се­бе пи­ар­щи­ком. На­при­мер, в 1994 го­ду, ко­гда в Пе­тер­бург при­е­ха­ла ко­ро­ле­ва Ве­ли­ко­бри­та­нии Ели­за­ве­та II, пре­под­нес ей ве­точ­ку еже­ви­ки из зо­ло­та, нео­фи­та, ма­ри­о­на, гор­но­го хру­ста­ля и брил­ли­ан­тов. По­сле это­го на ме­ня об­ру­ши­лась ла­ви­на пред­ло­же­ний от ан­глий­ских жур­на­лов: «Дай­те ре­кла­му по 6 ты­сяч фун­тов за стра­ни­цу». Я пуб­лич­но уди­вил­ся: «Бед­ный рус­ский юве­лир да­рит ва­шей ко­ро­ле­ве дра­го­цен­но­сти, а вы про­си­те с не­го день­ги?» В ре­зуль­та­те че­ты­ре тол­стых из­да­ния на­пи­са­ли обо мне бес­плат­но.

- В ва­шей био­гра­фии есть фак­ты, ко­то­рые вы вы­ду­ма­ли – в рам­ках са­мо­пи­а­ра?

– Из паль­ца не вы­со­сал ни­че­го, но есть ис­то­рии, ко­то­рые не­сколь­ко при­укра­сил. Они, ска­жем так, под­верг­лись ре­жис­сер­ской ху­до­же­ствен­ной об­ра­бот­ке.

- На­при­мер, пре­зен­та­ция из­де­лий в па­риж­ском оте­ле «Ритц», ко­то­рую в 1991 го­ду устро­и­ла для вас фир­ма «Фа­бер­же»? Из ин­тер­вью в ин­тер­вью бюд­жет это­го празд­не­ства ста­биль­но рос. Сна­ча­ла го­во­ри­ли 160 ты­ся­чах дол­ла­ров, по­том о 180, 220, 240...

– Це­на не мог­ла ме­нять­ся. Она со­вер­шен­но точ­но со­став­ля­ла 290 ты­сяч дол­ла­ров...

«Фир­ма ”Фа­бер­же” об­ве­ла ме­ня во­круг паль­ца»

Но вот Ана­нов ста­вит на стол чер­ную ко­роб­ку. Же­стом ил­лю­зи­о­ни­ста под­ни­ма­ет крыш­ку. Внут­ри сто­ит пас­халь­ное яй­цо с чет­верть мет­ра вы­со­той. По ро­зо­вой эма­ли рас­хо­дит­ся се­реб­ри­стое кру­же­во ги­льо­шти­ров­ки.

– Я сде­лал его, что­бы оно оста­лось в ис­то­рии. Как то яй­цо, ко­то­рое из­го­то­вил Фа­бер­же к 300-ле­тию до­ма Ро­ма­но­вых, – за­яв­ля­ет юве­лир, вновь при­са­жи­ва­ясь и за­ку­ри­вая. – Здесь за­ло­жен глу­бо­кий смысл. Вот Ко­стро­ма, где на­ча­лось цар­ствие до­ма Ро­ма­но­вых (А­на­нов про­во­дит ру­кой ря­дом с ниж­ней по­ло­ви­ной яй­ца, где бле­стят вы­то­чен­ные из бе­ло­го зо­ло­та и ин­кру­сти­ро­ван­ные брил­ли­ан­та­ми ку­по­ла Ипа­тьев­ско­го мо­на­сты­ря. – Прим. ред.). Это – Пе­тер­бург, где оно за­кон­чи­лось (та­кой же же­ст, но чуть вы­ше – там рас­про­стер ко­лон­на­ду ми­ни­а­тюр­ный Ка­зан­ский со­бор. – Прим. ред.). Вот не­тлен­ные цар­ские ре­га­лии (А­на­нов от­кры­ва­ет яй­цо: внут­ри – две неф­ри­то­вые по­ду­шеч­ки. На них за­креп­ле­ны дер­жа­ва, ко­ро­на и ски­петр не боль­ше спи­чеч­но­го ко­роб­ка. – Прим. ред.). Как ре­жис­сер, я все­гда хо­тел, что­бы из­де­лие бы­ло со смыс­лом. Что­бы оно со­дер­жа­ло в се­бе не толь­ко зо­ло­тые за­ви­туш­ки, но и кон­фликт, раз­ви­тие дей­ствия.

- Яй­цо, го­во­рят, за­ка­за­ли са­ми по­том­ки Ро­ма­но­вых.

– В от­ли­чие от на­сто­я­щих Ро­ма­но­вых, ко­то­рые за­кон­чи­лись в 1918 го­ду, ны­неш­ние Ро­ма­но­вы слиш­ком бед­ны. Пред­ло­же­ние из­го­то­вить его по­сту­пи­ло от Рос­сий­ско­го им­пе­ра­тор­ско­го фон­да (объ­еди­не­ние рус­ских биз­не­сме­нов в Ве­ли­ко­бри­та­нии, ста­вя­щее сво­ей це­лью «про­па­ган­ду им­пер­ской куль­ту­ры». – Прим. ред.). Его гла­ва Алек­сандр Ани­си­мов год на­зад на­пи­сал мне: «Ан­дрей Геор­ги­е­вич, возь­ми­тесь, ник­то, кро­ме вас, не смо­жет это сде­лать...» По его пла­ну, в сен­тяб­ре яй­цо про­де­мон­стри­ру­ют в Лон­до­не, на бла­го­тво­ри­тель­ном ба­лу в Кен­синг­тон­ском двор­це, по­том бу­дет еще не­сколь­ко тор­же­ствен­ных ме­ро­при­я­тий, а в кон­це го­да его про­да­дут на круп­ном аук­ци­о­не.

- "Кри­сти"? "Сот­бис"?

– Что-ни­будь в этом ро­де. Я из­го­то­вил вещь за свой счет – она обо­шлась в 120 - 130 ты­сяч ев­ро. На­чаль­ная це­на ло­та бу­дет как ми­ни­му, в 2 ра­за вы­ше. Впро­чем, для ме­ня в этой ис­то­рии важ­ны не день­ги. Важ­но, что­бы яй­цо ста­ло из­вест­ным, что­бы лю­ди зна­ли, что в Рос­сии есть ма­сте­ра, го­то­вые вы­пол­нить ру­ка­ми лю­бой слож­но­сти из­де­лие.

- На яй­це сто­ит под­пись: «А­на­нов». Как дав­но пе­ре­ста­ли ис­поль­зо­вать клей­мо «Фа­бер­же от Ана­но­ва»? Ведь в 1990-е вы ста­ли един­ствен­ным в ми­ре юве­ли­ром, кто по­лу­чил пра­во так мар­ки­ро­вать свою про­дук­цию.

– В 1989 го­ду я дей­стви­тель­но под­пи­сал с па­риж­ской фир­мой «Фа­бер­же» кон­тракт. Но они ме­ня об­ма­ну­ли, об­ве­ли во­круг паль­ца. В усло­ви­ях до­го­во­ра бы­ло ука­за­но, что я дол­жен от­да­вать ком­мер­сан­там 14 про­цен­тов го­до­во­го до­хо­да до на­ло­го­об­ло­же­ния в Рос­сии. На прак­ти­ке это зна­чи­ло, что фран­цу­зы по­лу­ча­ли по­ло­ви­ну мо­е­го за­ра­бот­ка. В 1991 го­ду кон­тракт был пре­кра­щен. Ни на од­ном из­де­лии клей­мо «Фа­бер­же от Ана­но­ва» я не по­ста­вил.

- Тем не ме­нее вас до сих пор по­сто­ян­но срав­ни­ва­ют с Фа­бер­же. Го­во­ри­те, что хо­ти­те вой­ти в ис­то­рию, а фак­ти­че­ски яв­ля­е­тесь его аль­тер эго.

– Все­гда с ува­же­ни­ем от­но­сил­ся к Кар­лу Густа­во­ви­чу, но так не счи­таю. Вы, на­вер­ное, зна­е­те, что я на­чи­нал за­ни­мать­ся юве­лир­ным ис­кус­ством в 1970-е го­ды, ко­гда юве­ли­ри­ка в СССР бы­ла под за­пре­том, а за мной охо­ти­лось КГБ. То­гда я не пы­тал­ся, как мно­гие со­вре­мен­ные ди­зай­не­ры, сде­лать пло­хо, но по-сво­е­му. Я хо­тел по­вто­рить стиль и тех­ни­ку ве­ли­ких рус­ских ма­сте­ров. А их мно­го – Ио­ганн-Гот­либ Шарф, Ие­ре­мия По­зье, Джу­ли­ус Рап­по­порт, Ми­ха­ил Перх­ин. А сколь­ко тех, чье имя не со­хра­ни­лось? Пом­ню, как си­дел но­чью с лу­пой, ре­мон­ти­ро­вал ка­кое-ни­будь ста­рин­ное из­де­лие, и сле­зы на­во­ра­чи­ва­лись на гла­за. Хо­те­лось снять шап­ку и по­кло­нить­ся это­му не­из­вест­но­му ма­сте­ру, ко­то­рый так сде­лал.

- «Так» – это как? Объ­яс­ни­те, по­жа­луй­ста, че­ло­ве­ку, да­ле­ко­му от юве­лир­но­го ми­ра.

– Это нель­зя объ­яс­нить, на­до, что­бы в кровь впи­та­лось, – ли­нии, вы­со­чай­ше­го уров­ня по­ли­ров­ка, эле­гант­ная за­креп­ка брил­ли­ан­тов, уме­ние со­здать про­из­ве­де­ние креп­кое и вме­сте с тем изящ­ное. Ведь до ре­во­лю­ции юве­ли­ры все де­ла­ли вруч­ную. На­при­мер, слож­ная брошь со­сто­я­ла из боль­шо­го ко­ли­че­ства де­та­лей: каж­дую об­ра­ба­ты­ва­ли от­дель­но, а за­тем всю кон­струк­цию скреп­ля­ли штиф­та­ми. По­это­му та­кая брош­ка, от­шли­фо­ван­ная со всех сто­рон, си­я­ет до сих пор. В СССР же про­из­вод­ство бы­ло по­став­ле­но на при­ми­тив­ный по­ток, дра­го­цен­но­сти из­го­тав­ли­ва­ли ме­то­дом ли­тья и штам­пов­ки. По­лу­ча­лось гру­бо: в тон­ких ме­стах та­кие укра­ше­ния не про­по­ли­ро­вать – ту­да про­сто не до­брать­ся. К то­му же со­вет­ские вла­сти за­пре­ти­ли ис­поль­зо­вать в юве­ли­ри­ке со­че­та­ние двух ме­тал­лов. А вся тех­ни­ка про­шлых ве­ков бы­ла ос­но­ва­на имен­но на этом: брил­ли­ан­ты за­креп­ля­лись в се­ребре, а зо­ло­тая опра­ва при­да­ва­ла проч­но­сти из­де­лию.

- Не­уже­ли в СССР не бы­ло ни од­но­го ма­сте­ра, ко­то­ро­му мож­но под­ра­жать?

– В СССР юве­лир­но­го ис­кус­ства не су­ще­ство­ва­ло.

- Но вот в со­сед­нем Пе­тер­го­фе ра­бо­та­ла гра­ниль­ная фаб­ри­ка.

– Огран­ка – не ис­кус­ство. Это тех­ни­че­ский про­цесс. Впро­чем, в Ев­ро­пе об­ста­нов­ка не луч­ше. Ес­ли в Рос­сии юве­ли­ри­ку уби­ли боль­ше­ви­ки в 1917 го­ду, то на За­па­де ее уби­ли день­ги. Ев­ро­пей­цы по­ня­ли, что, ра­бо­тая ру­ка­ми, ни­ко­гда не бу­дешь ни­щим, но и мил­ли­ар­де­ром не ста­нешь. Они вы­бра­ли мил­ли­ар­ды и по­лу­чи­ли их, ис­поль­зуя со­вре­мен­ные тех­но­ло­гии. На­при­мер, це­пе­вя­заль­ные ма­ши­ны, при­ду­ман­ные швей­цар­ца­ми в 1930-е го­ды. 24 ча­са в сут­ки в них вхо­дит про­во­ло­ка и вы­хо­дят ки­ло­мет­ры го­то­вых це­по­чек. Эти це­поч­ки уже на­кор­ми­ли весь мир.

- То есть си­ту­а­ция в юве­ли­ри­ке, мяг­ко го­во­ря, пла­чев­ная, и но­вых Фа­бер­же ждать не сто­ит?

– В юве­лир­ной от­рас­ли сей­час глу­бо­кий кри­зис, кри­зис пе­ре­про­из­вод­ства ба­рахла. Шир­по­тре­бом лю­ди на­елись, и он ма­ло ко­му ну­жен, а до­ро­гие ве­щи да­ле­ко не каж­дый мо­жет, да и хо­чет се­бе поз­во­лить. Есть и очень боль­шая про­бле­ма с ми­ро­воз­зре­ни­ем че­ло­ве­че­ским – скуд­ным, бед­ным эс­те­ти­че­ски. Все это про­ис­хо­дит на фо­не пол­но­го от­сут­ствия руч­но­го про­из­вод­ства: сей­час для то­го, что­бы за­ни­мать­ся юве­лир­ным биз­не­сом, юве­ли­ром быть не на­до. На­до ку­пить у ма­сте­ра мо­дель, а даль­ше на­чи­на­ет­ся су­гу­бо ме­ха­ни­че­ский про­из­вод­ствен­ный про­цесс.

У нас из 100 юве­лир­ных ма­га­зи­нов 99 тор­гу­ют чу­жим. За­ку­па­ют в Тур­ции, Гон­кон­ге, там, где мо­гут. Как вы по­ни­ма­е­те, нель­зя очень дол­го дер­жать­ся толь­ко на тор­го­вой на­цен­ке. Это про­ти­во­ре­чит фи­ло­со­фии жиз­ни. В ре­зуль­та­те про­дать что бы то ни бы­ло во­об­ще про­бле­ма. Вот мой при­я­тель за­кры­ва­ет ма­га­зи­ны. И пра­виль­но. Мо­жет быть, та­ким об­ра­зом до лю­дей дой­дет, что нуж­но про­из­во­дить что-то ин­те­рес­ное и по­лу­чать день­ги за труд, а не за лов­кость рук, ко­гда ты ку­пил де­ше­во, а про­да­ешь до­ро­го.

- По­лу­ча­ет­ся, что ком­па­ния Ана­но­ва един­ствен­ная в ми­ре за­ни­ма­ет­ся руч­ной ра­бо­той?

– И в Рос­сии, и на За­па­де есть та­лант­ли­вые оди­ноч­ки и не­боль­шие фир­мы, но они не де­ла­ют по­го­ды. А вот круп­ных ма­стер­ских, со­зда­ю­щих ве­щи та­ко­го уров­ня, как мы, не су­ще­ству­ет, у нас дав­но нет кон­ку­рен­тов. Мне по­вез­ло – ведь в пе­ре­строй­ку, ко­гда я на­чи­нал биз­нес, ра­бо­чая си­ла в Рос­сии сто­и­ла де­ше­во. Оклад в 100 дол­ла­ров счи­тал­ся у на­ших юве­ли­ров боль­шой зар­пла­той, то­гда как ев­ро­пей­ские спе­ци­а­ли­сты по­лу­ча­ли 2 ты­ся­чи дол­ла­ров в ме­сяц. Бла­го­да­ря это­му в 1990-е мне уда­лось со­брать кол­лек­тив из 100 та­лант­ли­вых ма­сте­ров. За гра­ни­цей та­кую ком­па­нию ор­га­ни­зо­вать про­сто не­воз­мож­но. К то­му же я ни­ко­гда не гнал­ся за сверх­при­бы­ля­ми. День­ги – ин­стру­мент, я хо­тел, что­бы он у ме­ня был, но глав­ная цель бы­ла иной – остать­ся в ис­то­рии в ка­че­стве луч­ше­го юве­ли­ра Рос­сии.

- Ва­ша уни­каль­ность не по­мог­ла из­бе­жать про­блем. Ес­ли ве­рить ин­фор­ма­ци­он­ной си­сте­ме СПАРК, вы­руч­ка ком­па­нии «А. Ана­нов» сни­жа­ет­ся. В 2002-м она со­став­ля­ла 13,8 млн руб­лей, а в 2010-м – лишь око­ло 2 мил­ли­о­нов.

– Здесь, по­жа­луй, ви­но­ва­ты и си­ту­а­ция в от­рас­ли в це­лом, и я сам. Я про­да­вать не умею, да и не очень-то и люб­лю. Вот про­из­вод­ство ор­га­ни­зо­вать мо­гу. А та­кую про­стую ве­щь, как ин­тер­нет-ма­га­зин, до сих пор не сде­лал. Как-то по­ру­чил од­ной ком­па­нии эту ра­бо­ту, но они та­кой ди­зайн при­ду­ма­ли, что при­шлось от­ка­зать­ся.

Я по­ни­маю, что сам дол­жен де­лать этот ма­га­зин, на­пол­нять его ма­те­ри­а­лом, вы­кла­ды­вать опи­са­ния из­де­лий. Это боль­шая ра­бо­та. Мне ста­ло лень. Я вам ска­жу от­кро­вен­но, что не­множ­ко устал от жиз­ни. Я мно­го лет ра­бо­тал один, у ме­ня ни­ко­гда не бы­ло по­мощ­ни­ка, ко­то­рый бы сам мог ре­шить по­став­лен­ную за­да­чу. Все­гда при­хо­ди­лось по­дроб­но рас­ска­зы­вать: иди ту­да, сде­лай то, вот те­бе те­ле­фон, по­зво­ни то­му-то, вот пой­дешь пи­сать и ле­вой ру­кой дер­жи здесь, а пра­вой рас­стег­ни...

- Не­уже­ли нет лю­би­мых уче­ни­ков, ко­то­рые про­дол­жат ва­шу шко­лу?

– Есть, ко­неч­но, та­лант­ли­вые ре­бя­та. Не­дав­но при­шел та­кой, Ми­ша Ма­мин, – не толь­ко от­лич­ный юве­лир, но и пре­крас­ный гра­вер. Есть Ин­на Мак­си­мо­ва – за­ме­ча­тель­ный эма­льер, гра­вер Игорь Кен­ну­нен, кам­не­рез от Бо­га Ар­ка­дий Пет­ров, огран­щик Ми­ша Смол­кин, ме­ха­ник вы­со­ко­го клас­са Па­вел Смол­кин и крас­но­де­рев­щик Ар­тем Нер­се­сов. Есть Ан­дрей Шев­чен­ко, Алек­сандр Ни­ки­шов, Ни­ко­лай Да­вы­дов, Ва­ле­рий Лин­ский, Во­ло­дя Ко­ва­лев. Не­сколь­ко лет на­зад при­шли по­сле Му­хин­ско­го учи­ли­ща Ан­тон Лин­ник и Стас Тре­тья­ков.

Мож­но дол­го пе­ре­чис­лять и тех ма­сте­ров, что ра­бо­та­ли у ме­ня, а за­тем уш­ли: ко­го-то я уво­лил, ко­го-то пе­ре­ма­ни­ли. Но вот бе­да: эти со­труд­ни­ки мо­гут де­лать толь­ко то, че­му на­учи­лись в мо­ей ма­стер­ской. Они уме­ют пре­крас­но ра­бо­тать ру­ка­ми, но им труд­но при­ду­мать – они бе­рут мой ка­та­лог и из не­го ко­пи­ру­ют. Эски­зы, идеи все­гда ис­хо­ди­ли от ме­ня. Нуж­но быть спо­соб­ным со­чи­нить но­вое из­де­лие, а это не­лег­ко – здесь важ­но быть и ху­дож­ни­ком, и юве­ли­ром, и ре­жис­се­ром, к то­му же по­ни­мать нуж­ды рын­ка.

Воз­мож­но, еще и мой ав­то­ри­тет на них да­вил. Я пом­ню, как лет 20 на­зад на­ри­со­вал эс­ки­зы муж­ских ча­сов, ука­зал все раз­ме­ры. Ка­жет­ся, са­дись и де­лай! Про­хо­дит две не­де­ли. Я за­гля­ды­ваю в ма­стер­скую и ви­жу, как в ней со­бра­лись в куч­ку юве­ли­ры: а мы тут ча­сы, мол, об­суж­да­ем. «За­чем вы об­суж­да­е­те? Все уже да­но. Или я вас сни­му с зар­пла­ты, или во­пло­щай­те в жиз­нь, что я го­во­рю!» С тех пор в куч­ку боль­ше ни­кто не со­би­рал­ся.

- Мно­го вы де­ла­е­те сво­и­ми ру­ка­ми?

– Сей­час ни­че­го. До­ма ме­няю лам­поч­ки и за­би­ваю гвоз­ди. По­след­ний раз са­дил­ся за юве­лир­ные ин­стру­мен­ты лет 20 на­зад, по­то­му что это не­ра­зум­но. Мне вы­год­нее упо­тре­бить вре­мя, что­бы раз­дать ра­бо­ту лю­дям, при­ду­мать но­вое из­де­лие.

- Кри­зис – не юве­лир­ный, эко­но­ми­че­ский – на ваш биз­нес по­вли­ял?

– Прак­ти­че­ски нет. В се­ре­ди­не 2000-х я по­нял, что стра­ну ждут тя­же­лые вре­ме­на, и ре­шил сде­лать вло­же­ние де­нег. В 2006 го­ду по­стро­ил зда­ние на Ми­чу­рин­ской ули­це, 7, за мил­ли­он с лиш­ним дол­ла­ров – это сум­ма, вы­ру­чен­ная за про­да­жу яй­ца к 300-ле­тию Пе­тер­бур­га. Сам эс­киз зда­ния на­ри­со­вал, сам ру­гал­ся ма­том на строй­пло­щад­ке, сам вы­гнал ген­под­ряд­чи­ка за во­ров­ство. Сю­да бы­ли пе­ре­ве­де­ны и ма­стер­ская, и ма­га­зин. А по­ме­ще­ние на Нев­ском про­спек­те, 31, ко­то­рое я сни­мал, бы­ло сда­но в суб­арен­ду. На эти день­ги су­ще­ству­ет моя фир­ма. Я ими пла­чу зар­пла­ту. Прав­да, все-та­ки при­шлось со­кра­тить ко­ли­че­ство со­труд­ни­ков.

- На сколь­ко?

– По­чти в два ра­за. Сей­час ра­бо­та­ют 40 че­ло­век, а рань­ше, как я го­во­рил, бы­ло 100. Не­ко­то­рые ушли са­ми – им пред­ло­жи­ли боль­ше де­нег. Ко­го-то я взял об­рат­но, хо­тя из­на­чаль­но го­во­рил: «Ра­ди бо­га, ухо­ди, но об­рат­но не возь­му». Зна­е­те, юве­лир­ная фир­ма – как се­мья. Уволь­не­ние – раз­вод. Что де­лать, ко­гда один из су­пру­гов взял и ска­зал: «Я бу­дут жить с дру­гим»? «Ну, хо­ро­шо. Толь­ко не воз­вра­щай­ся».

- В по­след­ние го­ды вы ред­ко по­яв­ля­лись в пуб­лич­ном по­ле.

– Я и вправ­ду за­кон­чил пуб­лич­ную де­я­тель­но­сть, пре­кра­тил хо­дить на свет­ские ра­у­ты. Смо­кинг не на­де­вал уже де­сять лет.

- По­че­му?

– А по­ста­рел. Из­ме­ни­лись ин­те­ре­сы. Рань­ше я то на ру­лет­ке иг­рал за­по­ем, то на би­льяр­де, то ав­то­спор­том за­ни­мал­ся, то на гор­ных лы­жах ка­тал­ся, то де­во­чек кле­ил, при­чем с боль­шой лю­бо­вью. А сей­час ры­бу лов­лю. До­мик по­стро­ил на Чуд­ском озе­ре. Да­же на жен­щин осо­бен­но­го вни­ма­ния не об­ра­щаю, что­бы мне не ска­за­ли: «Дя­дя, иди в зер­ка­ло на се­бя по­смот­ри, а по­том вер­нись и рас­ска­жи, что ты там ви­дел». Я при­би­ра­юсь в сво­ем хо­зяй­стве, что­бы все бы­ло чи­сто и по­сле мо­ей смер­ти, что­бы не бы­ло про­блем у близ­ких род­ствен­ни­ков. Что­бы плав­но, хо­ро­шо и спо­кой­но за­кон­чи­лась жиз­нь.

- Вы не ра­но этим за­ня­лись? Ны­неш­не­му пре­зи­ден­ту Рос­сии воз­раст не ме­ша­ет ни ны­рять на дно мо­ря за ам­фо­ра­ми, ни взмы­вать под об­ла­ка с жу­рав­ля­ми.

– Да что пре­зи­дент, пре­зи­дент па­ца­н! Ему толь­ко пять­де­сят с ко­пей­ка­ми.

- В про­шлом го­ду от­ме­ти­ли 60. По­клон­ни­ки со­би­ра­лись за­пу­стить ди­ри­жаб­ли в Бас­ко­вом пе­ре­ул­ке и над Ли­тей­ным про­спек­том.

– Ко­му? Пу­ти­ну? Ни­ко­гда бы не по­ду­мал. Он ши­кар­но вы­гля­дит и во­об­ще мо­ло­дец. Мы хо­ро­шо об­ща­лись в те вре­ме­на, ко­гда Соб­чак был мэ­ром Пе­тер­бур­га, не­ред­ко ви­де­лись на пра­ви­тель­ствен­ных ме­ро­при­я­ти­ях. Пу­тин при­сут­ство­вал на от­кры­тии мо­е­го пер­во­го са­ло­на в го­сти­ни­це «Ев­ро­пей­ская». По­след­ний раз встре­ти­лись на тра­пе са­мо­ле­та, ко­гда он уле­тал в Моск­ву по­мощ­ни­ком управ­де­ла­ми пре­зи­ден­та Павла Пав­ло­ви­ча Бо­ро­ди­на. Пу­тин ска­зал: «Вот мой те­ле­фон, зво­ни».

- Зво­ни­ли?

– Нет. Во-пер­вых, это бы­ло не нуж­но. Во-вто­рых, не люб­лю я это­го. В-тре­тьих, жизнь раз­ве­ла: он – в Москве, я – в Пе­тер­бур­ге, что мо­жет быть об­ще­го?

- Юве­лир­ка, к при­ме­ру. От Ана­но­ва.

– Сам я Вла­ди­ми­ру Вла­ди­ми­ро­ви­чу ни­че­го не да­рил и не про­да­вал. Но знаю точ­но, что у Пу­ти­на есть мои из­де­лия, за­ка­зан­ные его дру­зья­ми. Их име­на я не счи­таю нуж­ным афи­ши­ро­вать.

- От­че­го не да­ри­ли? Чем Пу­тин ху­же Ели­за­ве­ты II?

– Ан­глий­ская ко­ро­ле­ва бы­ла осо­бым слу­ча­ем. Я знал, что уви­жу ее раз в жиз­ни. Но ес­ли бы ме­ня при­гла­си­ли на день рож­де­ния к Пу­ти­ну – при­шел бы с по­дар­ком.

- В свое вре­мя вы, кста­ти, то­же пы­та­лись стать по­ли­ти­ком. В 1999 го­ду бал­ло­ти­ро­ва­лись в Го­с­ду­му от бло­ка «О­те­че­ство – Вся Рос­сия». За­чем?

– Впол­не нор­маль­но, что муж­чи­на в 50 лет, сде­лав­ший все для се­бя и сво­ей се­мьи, со­би­ра­ет­ся сде­лать что-то и для об­ще­ства. А я хо­тел. И мог. По­то­му что не­за­дол­го до вы­бо­ров мне в го­ло­ву при­шла пре­вос­ход­ная идея.

Это бы­ло в Мон­те-Кар­ло, где со­сто­ял­ся оче­ред­ной бал Крас­но­го Кре­ста. По­сле офи­ци­аль­ных ме­ро­при­я­тий я спу­стил­ся в ве­сти­бюль «О­те­ля де Па­ри» вы­пить ко­фе. Ко мне при­со­еди­нил­ся Джордж Со­рос, с ко­то­рым мы бы­ли зна­ко­мы еще со вре­мен его при­ез­да в Пи­тер. За­тем под­се­ли Билл Гейтс и Жак Ато­ли – идео­лог со­зда­ния Все­мир­но­го бан­ка ре­кон­струк­ции и раз­ви­тия, та­кой же мил­ли­ар­дер, как и все при­сут­ству­ю­щие, кро­ме ме­ня.

Мы пи­ли ко­фе уже вчет­ве­ром, речь шла о Рос­сии, о том, что хо­чет­ся вло­жить день­ги в про­ек­ты в на­шей стра­не, но страш­но. Все бо­я­лись двух ве­щей – сме­ны по­ли­ти­че­ско­го строя и бан­ди­тиз­ма. Тут у ме­ня воз­ник­ла мысль, ко­то­рую я пря­мо за сто­лом, на сал­фет­ке, и об­счи­тал. «Гос­по­да, да­вай­те со­зда­дим фонд за­щи­ты ин­ве­сти­ций в Рос­сию, – ска­зал я. – Скинь­тесь по 5 мил­ли­ар­дов дол­ла­ров, по­ло­жи­те их на от­дель­ный бан­ков­ский счет. Да­вай­те пер­спек­тив­ным про­ек­там в Рос­сии га­ран­тию на слу­чай рей­дер­ских атак или сме­ны вла­сти».

Для че­го я это при­ду­мал и что бы с это­го имел? Тут был апо­фе­оз тще­сла­вия. Мне ма­ло бы­ло остать­ся в ис­то­рии ве­ли­ким рус­ским юве­ли­ром, я за­хо­тел стать на­ци­о­наль­ным ге­ро­ем. Пред­став­ля­е­те, при­нес бы 15 мил­ли­ар­дов дол­ла­ров в стра­ну, ко­гда ее бюд­жет со­став­лял 37 мил­ли­ар­до­в! Про­дви­гать та­кие про­ек­ты, ко­неч­но, лег­че, об­ла­дая офи­ци­аль­ным ста­ту­сом.

- С го­род­ски­ми вла­стя­ми ре­ше­ние ид­ти на вы­бо­ры со­гла­со­вы­ва­ли?

– Да, при­шел к гу­бер­на­то­ру Яко­вле­ву, объ­яс­нил, что хо­чу в Ду­му. Он ска­зал: «Да­вай», и я на­чал кам­па­нию в Цен­траль­ном окру­ге Пе­тер­бур­га. Я как раз вы­пу­стил ав­то­био­гра­фи­че­скую книж­ку «Д­ва ту­за в при­ку­пе» и рас­про­стра­нял ее в ка­че­стве аги­та­ци­он­но­го ма­те­ри­а­ла. По­лит­тех­но­ло­ги кри­ча­ли: «Ду­рак, ба­буш­ки не пой­мут! Там про Мон­те-Кар­ло, ка­зи­но, ма­ши­ны». Но я от­ре­зал: «Ба­буш­ки пой­мут», а по­лит­тех­но­ло­гов по­гнал – они пред­ло­жи­ли чер­ные схе­мы ра­бо­ты.

За три дня до окон­ча­ния ре­ги­стра­ции кан­ди­да­тов из Па­ри­жа при­е­хал Ана­то­лий Алек­сан­дро­вич Соб­чак с же­ной, ма­дам Соб­чак. Мы си­де­ли в мо­ем ка­би­не­те, пи­ли ко­фе, и он об­ро­нил до­воль­но обид­ную фра­зу: «Ан­дрю­ша, ес­ли бы я вы­би­рал луч­ше­го юве­ли­ра ми­ра, то го­ло­со­вал бы за те­бя дву­мя ру­ка­ми. Но что ты бу­дешь де­лать в Ду­ме?» Я от­ве­тил: «А­на­то­лий Алек­сан­дро­вич, вы очень по­пу­ляр­ны в Пе­тер­бур­ге и в лю­бом из 12 окру­гов вы­иг­ра­е­те лег­ко. Кро­ме Цен­траль­но­го. По­то­му что здесь си­жу я. Мы раз­де­лим го­ло­са по­по­лам». Соб­чак упер­ся ро­гом: «Я – быв­ший мэр, и мне ре­шать», и то­же вы­ста­вил свою кан­ди­да­ту­ру в Цен­траль­ном окру­ге.

В хо­де вы­бо­ров я обо­гнал Соб­ча­ка на 1,5 про­цен­та, но у нас обо­их вы­иг­рал не­кто Петр Ше­лищ из «Яб­ло­ка». Поз­же ока­за­лось, что все это бы­ли тех­но­ло­гии свы­ше. Та­ким об­ра­зом, я, к сча­стью, в Ду­му не по­пал. Но и Соб­чак, к со­жа­ле­нию, там не ока­зал­ся.

- По­че­му вы на­зы­ва­е­те Люд­ми­лу На­ру­со­ву «ма­дам Соб­чак»?

– Не люб­лю я ее. И не спра­ши­вай­те, по­че­му. По­че­му вер­блюд ва­ту не ест? По­то­му что не лю­бит. По-мо­е­му, На­ру­со­ва – че­ло­век не­ин­те­рес­ный.

- Что вы по­ду­ма­ли, ко­гда про­иг­ра­ли?

– То же са­мое, что ду­ма­ет спортс­мен, при­хо­дя­щий к фи­ни­шу вто­рым: жаль, на­вер­ное, где-то не до­ра­бо­тал. За­то со­труд­ни­ки юве­лир­ной ма­стер­ской бы­ли ра­ды, по­ве­си­ли над вхо­дом пла­кат: «Ура, на­ши яй­ца уце­ле­ли!»

- А как вы по­па­ли в дви­же­ние сто­рон­ни­ков «Е­ди­ной Рос­сии», где ва­ше имя мель­ка­ло в на­ча­ле 2000-х?

– Блок «О­те­че­ство – Вся Рос­сия», ку­да я вхо­дил, в 2002 го­ду пре­об­ра­зо­ва­ли в «Е­ди­ную Рос­сию». Был по­свя­щен­ный это­му съезд в «Асто­рии», его про­во­дил Бо­рис Грыз­лов. То­гда я лич­но по­до­шел к мик­ро­фо­ну и за­ме­тил: обид­но, что нас так за­дви­ну­ли в сто­ро­ну, про­сто не­этич­но. Грыз­лов от­ве­тил: «Ан­дрей Геор­ги­е­вич, мы вас вклю­чим в со­став но­вой пар­тии бук­валь­но в те­че­ние не­де­ли». Так я стал чле­ном «Е­ди­ной Рос­сии».

- То есть бы­ли не про­сто сто­рон­ни­ком, но и участ­ни­ком «ЕдРа»?

– И до сих пор им яв­ля­юсь.

- Ка­кой пар­тий­ной ра­бо­той за­ни­ма­е­тесь?

– Да ни­ка­кой. Вз­но­сы пла­чу.

- За­чем же вам парт­би­лет, в та­ком слу­чае?

– Изна­чаль­но он был ну­жен из со­об­ра­же­ний чи­сто прак­ти­че­ских. В на­ча­ле 2000-х бы­ло еще не­по­нят­но, что с на­ми бу­дет даль­ше, ни­кто не вы­ска­зы­вал уве­рен­но­сти, что вновь не при­дет мат­рос Же­лез­няк и не ска­жет: «Ка­ра­ул устал». При­над­леж­ность к та­кой круп­ной пар­тии, как мне ка­за­лось, су­ли­ла ди­ви­ден­ды в си­ту­а­ци­ях, свя­зан­ных с су­деб­ны­ми пре­сле­до­ва­ни­я­ми. Ведь, ес­ли по­ко­пать­ся, у лю­бо­го мож­но най­ти, к че­му при­драть­ся.

- Вы ру­ко­вод­ству­е­тесь та­ки­ми мо­ти­ва­ми до сих пор?

– Я дав­но уже ни­че­го не бо­юсь и чист пе­ред за­ко­ном, как бе­лый го­лу­бь.

- То­гда по­че­му бы не по­ло­жить на стол би­лет «Е­ди­ной Рос­сии», к ко­то­рой на­креп­ко при­лип бренд «пар­тии жу­ли­ков и во­ров»?

– Жу­ли­ки и во­ры... Ма­ло ли что при­ду­ма­ют. А где, рас­ска­жи­те мне, есть пар­тия чест­ных лю­дей?

- Из это­го мож­но за­клю­чить, что Ан­дрей Ана­нов – че­ло­век ло­яль­ный?

– Я – че­ло­век не­мо­ло­дой. И муд­рый. Как ста­рый лев. Я, кста­ти, и по го­ро­ско­пу лев.

«Че­рез две не­де­ли по­сле мо­е­го ухо­да фир­ма за­кро­ет­ся»

- Ве­ри­те в го­ро­ско­пы?

– Нет. Я ве­рю в то, во что мо­жет ве­рить нор­маль­ный му­жик, – в соб­ствен­ные си­лы, в то, что су­ще­ству­ют выс­шие за­ко­ны спра­вед­ли­во­сти и за пло­хие по­ступ­ки ты за­пла­тишь все рав­но, а за хо­ро­шие – ко­гда-ни­будь что-ни­будь по­лу­чишь. Мо­жет, не ты, но по­том­ки твои. Еще я ве­рю в за­кон пе­ре­хо­да ко­ли­че­ства в ка­че­ство. Затра­чен­ное ко­ли­че­ство тру­да, нер­вов, та­лан­та ра­но или позд­но пе­ре­хо­дит в ка­че­ство – бо­гат­ства, из­вест­но­сти, спо­кой­ной со­ве­сти.

- Над чем, кро­ме юби­лей­но­го яй­ца, ва­ша фир­ма сей­час ра­бо­та­ет?

– Сле­ду­ю­щий про­ект уже по­чти окон­чен. Мно­го лет на­зад в мо­ей ма­стер­ской на­ча­ли со­зда­вать ли­нию «Ве­ли­кие хра­мы Рос­сии в пас­халь­ных яй­цах». Пер­вым бы­ло яй­цо, внут­ри ко­то­ро­го на­хо­ди­лась мо­дель хра­ма Хри­ста Спа­си­те­ля в Москве. По­том по­яви­лись два ва­ри­ан­та Спа­са на Кро­ви, Иса­а­ки­ев­ский со­бор, цер­ковь Воскре­се­ния Хри­сто­ва, Смоль­ный со­бор. Сей­час до­де­лы­ва­ем со­бор Ва­си­лия Бла­жен­но­го и ка­зан­скую ме­четь Ку­лу-Ша­фир. Су­пе­р­из­де­лия.

- Вас ко­гда-ни­будь под­де­лы­ва­ли?

– Ко­неч­но, осо­бен­но на пер­вых по­рах, ко­гда я стал из­ве­стен. Зна­ко­мые по­сто­ян­но го­во­ри­ли: «Вот, за­шел в юве­лир­ный ма­га­зин, там яй­ца от Ана­но­ва». Пер­вой мыс­лью все­гда бы­ло по­ехать на ме­сто – по по­чер­ку я бы по­нял, кто из мо­их лю­дей ра­бо­та­ет на­ле­во. Но я ни­ко­гда не де­лал это­го: вы­чис­лив, кто во­ру­ет, я бы это­го че­ло­ве­ка вы­гнал. А ма­сте­ра бы­ли хо­ро­шие.

- Су­пру­га не про­тив, что вы так мно­го ку­ри­те? (Во вре­мя ин­тер­вью Ана­нов успел вы­ку­рить 14 си­га­рет. – Прим. ред.)

– Же­на во­об­ще не ру­га­ет­ся. Она ме­ня лю­бит. Ру­гать му­жа – со­вет­ское изоб­ре­те­ние.

- Как дав­но вы рас­ста­лись с Ла­ри­сой Ана­но­вой, чей об­раз проч­но ас­со­ци­и­ро­вал­ся с ва­ми все 1990-е и на­ча­ло 2000-х?

– Этот брак дав­но за­кон­чил­ся. Ла­ри­са сей­час жи­вет эта­жом ни­же. Я же же­нат на мо­ло­дой жен­щи­не, ко­то­рой в но­яб­ре ис­пол­нит­ся 30, – чет­вер­тый в мо­ей жиз­ни брак. Ле­на окон­чи­ла фран­цуз­ское от­де­ле­ние уни­вер­си­те­та, но по спе­ци­аль­но­сти не ра­бо­та­ла, по­то­му что ве­ла хо­зяй­ство и ро­жа­ла де­тей. У нас оча­ро­ва­тель­ная трех­лет­няя доч­ка Оля, а 31 мая ро­ди­лась Ма­ша… (Во вре­мя раз­го­во­ра с «Фон­тан­кой» юве­лир все вре­мя по­ры­вал­ся зво­нить в род­дом. – Прим. ред.) Мы ко­гда-то по­зна­ко­ми­лись с Ле­ной в мо­ем са­ло­не, где она в сту­ден­че­ские го­ды про­хо­ди­ла прак­ти­ку.

- О чем вы меч­та­е­те?

– Хо­те­лось бы по­доль­ше по­жить, что­бы де­тей как-то под­нять... Зна­е­те, я все жду от вас во­про­са: «А что по­том?» Ведь на­де­ять­ся на по­яв­ле­ние на­след­ни­ка уже не­ко­гда, да ес­ли бы он и был, обу­чить его жиз­ни не хва­тит. Я очень пе­ре­жи­вал, ду­мал: столь­ко со­здал, столь­ко умею – ко­му это все пе­ре­дать?

Но од­на­жды я вспом­нил пресс-кон­фе­рен­цию Геор­гия Алек­сан­дро­ви­ча Тов­сто­но­го­ва, дан­ную в 1980-е го­ды, вре­ме­на не луч­шие для БДТ. Од­на мо­ло­дая ка­верз­ная жур­на­лист­ка спро­си­ла ре­жис­се­ра: «А ка­ко­во бу­ду­щее ва­ше­го те­ат­ра? Как дол­го он про­су­ще­ству­ет?» Мэтр снял оч­ки и ска­зал: «Де­точ­ка, те­атр все­гда при­над­ле­жит сво­е­му по­ко­ле­нию».

Я то­же ко­гда-то со­здал свой те­атр с ну­ля. Мы во­шли в ис­то­рию, нас узнал мир. Че­рез две не­де­ли по­сле мо­е­го ухо­да фир­ма за­кро­ет­ся. Ну что ж... Я сде­лал то, что хо­тел, дал ра­бо­ту боль­шо­му ко­ли­че­ству лю­дей, че­му-то на­учил их, они на­учат ко­го-то еще. Мой те­атр за­кон­чит­ся. Но энер­гия не ис­че­за­ет, а пе­ре­хо­дит из од­ной фор­мы в дру­гую.