Все книги, счета, аттестаты, дела и пр., с самого начала существования иностранного цеха и доныне, велись на немецком языке. Это объясняется тем, что немцы занимали в цехе первое место по численности. Они переселялись в С.-Петербург не только из Германии, но также и из Курляндии, Лифляндских и Эстляндских городов, из Польши и Москвы, где уже давно существовали немецкие колонии; нередко также они переселялись из Финляндии, где в Выборге, Вильманстранде и Фридрихсгаме тоже, ещё с начала XVII ст., образовались подобные же колонии выходцев из немцев. Второе место по численности занимают шведы; часть их пришла к нам тоже из Финляндии. За ними следуют французы и финны. Кроме этих национальностей, мы находим между мастерами датчан, англичан, австрийцев, армян, итальянцев и т. д.

Обыкновенно мастера эти брали себе в ученики своих же земляков, что особенно заметно у финляндцев и шведов, но нередко и русские поступали в учение к иностранным мастерам. Уже в первой половине XVIII ст. стали делать разницу между золотых и серебряных дел мастерами, потом явились новые группы, под названием ювелиров, гравёров и галантерейных мастеров. Последние выделывали мелкие вещи.

Ювелиры не все считали нужным принадлежать к цеху, и некоторые, как напр. знаменитые Позье (Pauzier) и Бернарди, предпочитали занимать положение более свободное и быть скорее купцами-торговцами, чем ремесленниками-мастерами.

Гравёры принадлежали к цеху с самого начала его существования, однако вышли из него в 1842 г. и учредили особый цех.

Многие из мастеров не строго держались той или другой отрасли ремесла и были одновременно и золотых, и серебряных дел мастерами, и ювелирами. В нижеследующих списках мастеров мы указываем их специальность, везде где мы могли её установить.

Бывали мастера, которые избирали себе одну определённую специальность и выделывали исключительно вещи одного рода; таковы напр. мастера Панаш, Кеммерер и Кейбель, из которых первый исключительно, другие оба по большей части занимались выделыванием орденских знаков.

Не лишним будет упомянуть о том, что одна группа мастеров русского цеха, которая пока совершенно ещё не исследована, занималась исключительно выделыванием церковной утвари: окладов для икон, крестов, лампад и пр.

После учреждения цеха иностранных мастеров, и русские золотых и серебряных дел мастера объединились в один цех.

К сожалению, почти все дела и акты, списки мастеров и т. п. этого цеха уничтожались впоследствии и несколько сот тысяч дел было продано – особенно в 1864 и 1871 гг. – как ненужные бумаги, на вес. В архиве С.-Петербургской Ремесленной Управы, пострадавшем кроме того два раза от пожара, нашлись только дела, начиная с 1805 г., и восстановление истории русского С.-Петербургского цеха и русских мастеров является мозаичной работой – собиранием повсюду разбросанных, бессвязных и скудных известий. От 1805, 1807 и 1809 гг., существуют книги «выданных мастерам билетов» с тысячами фамилий мастеров всех цехов вместе; однако, ни при одном имени мастера не указано, к какому именно цеху он принадлежал, так что этот материал совершенно непригоден.

От 1804, 1811 и пр. гг. существуют так называемые «Ревизские сказки», в которых каждый мастер давал сведения о своём семействе.

Эти сведения очень скудны и также ничего не содержат относительно того, когда он был принят в цех, откуда родом и т. п. Кроме того, и в этих книгах мастера не размещены по цехам, а все вместе, так что отыскивать золотых и серебряных дел мастеров в этой массе имён и фамилий, среди мясников, портных, сапожников, кузнецов, бассонщиков и пр. – весьма трудно.

К первым русским мастерам в С.-Петербурге, которых удалось пока найти, принадлежат:

С начала XIX века начали строже следить за тем, чтобы в цех иностранных мастеров принимались только действительно иностранцы, и неоднократно мастера из иностранцев, принявшие русское подданство, выходили из иностранного цеха, чтобы перейти в русский.

В 1793 г. «Цех русских золотых дел мастеров и серебряников» состоял из 44 мастеров, 16 подмастерий и 14 учеников, а цех иностранцев – из 59 золотых дел мастеров, 51 серебряника, 27 галантерейных мастеров и 2 гравёров, – всего из 139 мастеров, не считая однако ювелиров, записавшихся купцами.

Прежде чем перейти к спискам всех известных нам за сто лет (1714—1814) С.-Петербургских мастеров, мы должны ещё сказать несколько слов относительно их клейм.

Ещё до основания новой столицы, работавшие в Москве, мастера отмечали клеймами свои произведения и, естественно, что обычай этот был перенесён и в С.-Петербург, тотчас по учреждении в нём цехов.

Эти клейма получили название «именников», так как они состояли из инициалов имени и фамилии мастера. Обыкновенно буквы (2 или 3) помещены в продолговатом прямоугольнике, но встречаются рамки и другой формы.

В Москве, где обыкновенно помещались в клейме три буквы (имя, отчество и фамилия), клейма особенно часто имели форму сердцевидную или трилистника.

К концу XVIII века, во избежание смешения часто повторяющихся одних и тех же инициалов, принадлежащих разным мастерам, вошли в употребление именники с полной фамилией в прямоугольнике или en creux.

Часто мастера, после нескольких лет, изменяли форму клейма, так что мы знаем иногда 2—3 разных клейма, обозначающих одного и того же мастера.

При знании имён и фамилий мастеров и времени их жизни и деятельности, в теории более или менее легко определить, кем именно исполнены предметы, на которых уцелели клейма. Однако, на практикеявляется часто одно обстоятельство, усложняющее разрешение этой задачи, это то, что клейма «пробирных мастеров» – тоже «именники» и часто имеют совершенно такой же вид, как клейма-именники золотых и серебряных дел мастеров.

Если на клеймах пробирных мастеров находится кроме инициалов ещё и год, тогда это клеймо легко различается, потому что год никогда не встречается на клеймах золотых и серебряных дел мастеров, но если оно состоит только из двух букв, то единственное условие возможности определить его – знание всех имён и фамилий тех и других мастеров. Мы даём по этой причине, прежде всего, фамилии и инициалы тех С.-Петербургских пробирных мастеров, которых нам удалось установить с указанием тех годов, к которым, по нашим изысканиям, относится их деятельность:

Из действительных мастеров-ремесленников, конечно, только известное число имеет право на общее внимание, таковы, напр., золотых дел мастера и ювелиры: Pauzier, Bernardi, Ador, Gass, Bouddé, Duс, Bock, Keibel, Godefroy, Hasselgren, и пр., или серебряники: Köpping, Blohm, Okkerblom, Bredenberg, Dohm, Deichmann, Liebmann, Lundt, Bergstroem, Buntzel, Buch, Hagstadt, Hedlund, Kolb, Palm, Tenner, Unger, и пр.

Целый же ряд перечисляемых в алфавите мастеров представляет менее интереса, так как многие из них только короткое время работали в С.-Петербурге, или занимались исключительно более простой ремесленной работой, как, напр., выделыванием ложек и вилок, гладких тарелок и вообще более дешёвых рыночных вещей.

Выяснить роль каждого из них, значение которое он имел для искусства, самостоятельность его вкуса, рисунка и пр. – это дело будущего, и мы тут только даём начало последующих исследований. Место, к сожалению, нам не позволяет прибавить к сведениям о мастерах ещё и то, что нам известно относительно предметов их работы, дошедших до нас, и дать описания разных вещей, определённых по документам или по клеймам, как произведения того или другого мастера.

Клейма пока установлены для очень немногих мастеров, так как, кажется, нигде не сохранилось списков с описаниями их или медных досок с оттисками, утверждёнными Пробирной Палаткой.