С какими показателями АЛРОСА вошла в 2015 год?
2014 год я бы назвал для компании достаточно успешным. Все плановые показатели мы выполнили, объем добычи составил 36,2 млн карат. Это чуть ниже, чем объемы 2013 года, но это плановое снижение, связанное, в том числе, с тем, что мы занимались проблемами на руднике Мир. Снижение производства не отразилось на наших продажах. На начало 2014 года объем алмазов в стоках АЛРОСА был порядка 18 млн карат, часть этого сырья была уже готова к реализации, что позволяло нашим сбытовым службам действовать на рынке исходя из конъюнктуры.
Что касается стоимости алмазного сырья, компания Bain, проводившая глубокое исследование рынка, прогнозировала, что до 2018 года объемы мирового спроса и предложения алмазов будут примерно эквивалентны, то есть, предсказывала пятилетку ровных цен. Несмотря на эти прогнозы, 2014 год по продажам оказался достаточно успешным, в первом полугодии цены росли вообще достаточно активно, во втором полугодии наметился определенный спад спроса. При этом год мы закончили успешно, впервые в истории компании получили более $5 млрд от продажи алмазов и бриллиантов. По РСБУ выручка составила порядка 159 млрд рублей. По показателям прибыли ситуация неоднозначная. По РСБУ у компании прибыль порядка 23 млрд рублей.
По МСФО окончательные итоги пока не подведены, но вероятно у нас будет показатель убытка. Здесь необходимо отметить, что речь идет о «бумажном» убытке, поскольку по международным стандартам уровень долга компании переоценивается по курсу доллара на последний день года. При этом продажи алмазов компании проводятся в течение года и пересчитываются по курсу того месяца, в который заключалась сделка. В результате у нас средний курс при реализации гораздо ниже, чем средний курс, по которому пересчитали долг. Повторюсь, речь идет о бумажном убытке, это совсем не означает, что у компании есть какие-то проблемы с денежной массой, тем более долг у нас достаточно длинный, и здесь мы абсолютно комфортно себя чувствуем. За 2014 год нам даже удалось, в том числе за счет успешных продаж, снизить уровень долга более чем на $550 млн. Надеемся, что в этом году будет обратная ситуация. Курс доллара в начале года высокий, соответственно выручка в пересчете на рубли будет высокая.
10 марта АЛРОСА начинает добычу на трубке Ботуобинская. Расскажите подробнее об этом месторождении, какие перспективы вы с ним связываете?
Начало отработки трубки Ботуобинская связано с необходимостью приостановки нашего основного месторождения на Нюрбинском ГОКе – трубки Нюрбинская - под реконструкцию. Карьер «Нюрбинской» достиг промежуточной отметки в 300 метров, сейчас нужно проводить работы, позволяющие вести добычу на большей глубине. Ввод новой трубки синхронизирован таким образом, чтобы обогатительные мощности Нюрбинского ГОКа были полностью загружены, и ГОК работал со стабильным объемом производства около 7,5 млн карат в год.
В 2015 году Ботуобинская выдаст порядка 1 млн карат алмазов. В дальнейшем, после окончания реконструкции трубки Нюрбинская, обе трубки будут выдавать руду в полном объеме, и у нас будет резерв мощности на случай любой профилактической остановки любого из карьеров. Один из ключевых параметров эффективной работы любого предприятия – оптимальная загрузка производственных мощностей. ГОК включает в себя много объектов – фабрика, хвостохранилище, водозаборные сооружения, поселок. Если вдруг объем производства падает, а постоянные расходы сохраняются, то с точки зрения рентабельности предприятие сваливается в яму по эффективности. Наш план алмазодобычи построен таким образом, что Ботуобинская вовлекается на период реконструкции карьера, дальше они работают параллельно, но общий объем руды выдаваемой все равно ограничен действующими обогатительными мощностями. Роста объемов основной продукции от ввода в эксплуатацию трубки Ботуобинская не будет. Содержание алмазов там будет, конечно, лучше, чем на трубке Нюрбинская, и качество самих алмазов лучше. Но кардинального роста не произойдет.
В последние годы добыча компании находится на примерно одинаковом уровне. В ближайшее время компания ожидает роста производства до 41 млн карат. Почему для стратегии был выбран именно этот уровень? Это некий технический предел ваших обогатительных мощностей? Или это тот уровень предложения, который вы считаете оптимальным для рынка?
Здесь есть несколько факторов. Рост до 41 млн карат, обозначенный в нашей долгосрочной стратегии развития - это результат наших инвестиций, которые были произведены в предыдущие годы. Все наши основные проекты инвестиционную фазу уже закончили, сейчас у них период освоения мощности – это касается, например, подземных рудников. Основным драйвером роста объемов будет Севералмаз. До ввода новых обогатительных мощностей он работал с объемами порядка 600 тыс. карат в год. В этом году будет уже 2 млн карат, до 2018 года он плавно выйдет на 4 млн карат, а на пике будет производить 5 млн карат в год.
Что касается якутской площадки, основной целью здесь является поддержание стабильных объемов. Если есть проектная производительность предприятия, то его нужно загружать по максимуму. Любое снижение или повышение имеет свои определенные минусы. Конечно, мы можем разово поднять объемы производства алмазов в Якутии, но тем самым ухудшили бы свое положение в будущем: чем быстрее мы добываем, тем быстрее исчерпываются запасы. Мы должны выстраивать работу так, чтобы наши моногорода не сотрясало. Естественно, рост добычи потребовал бы и строительства новых обогатительных мощностей, новых инвестиций – мы этого делать не будем.
Конечно же, мы принимаем в расчет и ситуацию на рынке. Анализ говорит о том, что в последние 4 года все крупные алмазодобывающие компании активно инвестировали в развитие. Сейчас большего объема предложения рынку не нужно, это повлекло бы за собой снижение цен на алмазное сырье. Естественно, АЛРОСА как крупный участник рынка, старается вести себя ответственно, с оглядкой на мировой баланс спроса и предложения, чтобы рынок не лихорадило.
Что касается мирового объема производства, исследование Bain показывает, что после 2018 года значительная часть мировых мощностей начнет выбывать. Например, крупный рудник Argyle в Австралии, который сейчас производит 7 млн карат, после 2018 года начнет снижать объемы. Происходит естественное истощение месторождений. И после 2018 года ожидается уже превышение спроса на алмазы над предложением, то есть, начнет формироваться дефицит алмазного сырья.
Вы сказали, что с 2018 года мощности начнут выбывать. А когда, по вашему прогнозу, мировой объем производства снова начнет расти?
Когда делаются прогнозы по алмазно-бриллиантовому рынку, все учитывают факты открытия новых алмазных месторождений. Надо сказать, что новых месторождений за последние 10 лет в мире открыто не было. Даже если ожидать, что сейчас кем-то из игроков будет открыта новая трубка, ввод нового месторождения в строй занимает не менее 5 лет. И естественно эти 5 лет будет продолжаться истощение действующих месторождений. В принципе, прогнозы геологов говорят о том, что все легкие месторождения, которые имели выход на поверхность, и разрабатывались какими-то не затратными способами, исчерпаны. Все алмазные провинции мира изучены достаточно детально. Если будут какие-то открытия, то они будут разовыми и, конечно, не смогут полностью заместить те порядка 30 крупных алмазных месторождений, которые работают в настоящее время.
Расскажите о планах компании на 2015 год, и ожидаете ли вы какой-то смены стратегии в этом году?
Долгосрочную стратегию развития мы только недавно утвердили, в прошлом году. В 2015 году мы ожидаем роста объема производства до более 38 млн карат. Рост этот определяется тем, что наши инвестиции, понесенные в прошлом, начинают приносить эффект. На руднике Мир мы увеличим добычу руды с менее 500 до 750 тыс. тонн. Севералмаз активно осваивает производственные мощности, введена вторая трубка, Карпинского-1, сейчас мы опробуем обработку ее руды. С точки зрения производственных показателей я не вижу факторов, которые могли бы изменить нашу стратегию.
Если говорить теоретически, возможно, ситуация на рынке развернется таким образом, что цены упадут. Тогда нам, наверное, придется пересматривать параметры производства на каких-то низкорентабельных месторождениях. Анализ таких факторов идет постоянно, на сегодняшний день это маловероятно.
Что касается каких-то иных направлений деятельности, кроме алмазодобычи. Сейчас наша стратегия, утвержденная акционерами, предполагает, что АЛРОСА является монопродуктовой компанией и не занимается непрофильными видами бизнеса. Сейчас на разных уровнях обсуждается вопрос о возможности развития огранки. Я считаю, что огранка для нас не может являться приоритетом. Даже если смотреть на показатели выручки, то продажи алмазов дают АЛРОСА $5 млрд, а продажи бриллиантов - $100 млн.
Еще раз повторюсь, стратегию развития компании утверждают акционеры. И чисто теоретически они, наверное, могут вносить в нее какие-то корректировки – мир меняется, рынок меняется, стратегия не может быть статична.
Вы упомянули низкорентабельные месторождения. О каких проектах идет речь?
Я уже упоминал о том, что сейчас в мире идет естественное истощение месторождений. Сейчас мы входим в такие условия, когда инвестиции будут осуществляться в беднотоварные месторождения, мы никогда раньше такие месторождения не вовлекали в отработку.
Сейчас у АЛРОСА в проектах есть два месторождения, которые планируется вовлечь в отработку для поддержания стабильных объемов производства в Якутии. Это трубка «Заря» Айхальского ГОКа и месторождение «Верхне-Мунское» Удачнинского ГОКа. Трубка «Заря» сложная в том плане, что она имеет невысокое содержание и к тому же перекрыта 100-метровыми отложениями магматических пород. Во-первых, это влечет инвестиции во вскрышные работы. Чтобы дойти до руды, нам нужно будет 4 года вывозить оттуда пустую горную массу. Во-вторых, из-за стометрового перекрытия мы не можем взять полноценную крупнообъемную пробу, чтобы определить содержание и стоимость алмазов. Поэтому все экономические расчеты по трубке «Заря» сейчас делаются с учетом возможных рисков, например, рисков ошибки в сырье. Хотя геологи говорят, что сырье в пробах показывает высокие цены, в ТЭО мы специально сильно занижаем эти параметры, у нас очень консервативный подход.
Но, тем не менее, мы планируем вовлечь это месторождение в отработку. Во-первых, расчеты показывают, что это не суперэффективный, но все-таки эффективный проект. Во-вторых, если мы не введем ее, то к 2020 году у нас на Айхальском ГОКе завершает отработку трубка «Комсомольская», и обогатительная фабрика становится недозагружена сырьем. Инфраструктура должна работать в полном объеме. «Заря» поддержит стабильные объемы производства, это также и налоги, это рабочие места.
Сейчас предлагается изучить вопрос о разработке «Зари» отдельной дочерней компанией, что позволит получить статус регионального проекта и получить налоговые льготы. Юрий Петрович Трутнев на одном из последних совещаний предложил также рассмотреть вопрос о создании ТОР для этого проекта. Это все подлежит расчeту.
Вы говорите, что пока по оценке этот проект рентабелен. Есть ли какой-то уровень цен на алмазы, при котором ваши проекты становятся нерентабельными?
Конечно. Но надо понимать, что этот показатель разный для разных месторождений. У каждого месторождения очень много характеристик. Помимо собственно цены алмаза есть содержание, цветовые характеристики, где-то преобладают крупные алмазы, где-то мелкие. Одной цифрой это описать невозможно. Собственно, именно поэтому алмазы не являются инвестиционным товаром. Когда вы говорите 1 карат алмазов, вы не говорите ровным счетом ничего – 1 карат может стоить десятки миллионов, а может стоить несколько центов. У нас есть базовый показатель – стоимость руды. К примеру, руда рудника «Интернациональный» даже в учетных ценах – более 1600 долларов с одной тонны. А есть месторождения, которые дают 80 долларов с тонны.
«Севералмаз» тоже считается беднотоварным?
На «Севералмазе», конечно, небогатые месторождения по сравнению с якутскими. Но мы все-таки смогли сделать из него проект, способный быть эффективным. По нашим расчетам, с точки зрения операционной рентабельности «Севералмаз» уже в этом году будет в районе нулевой прибыли – а не с убытком, как предыдущие несколько лет. С точки зрения возврата инвестиций это, конечно, длительный проект.
Есть и скрытые положительные эффекты, которые мы не учитывали в ТЭО. Например, сейчас мы завершили доразведку трубки «Пионерская», которая показала большой объем руды. Мы даже рассматривали проект развития «Севералмаза» и изучали возможность наращивания его объема обогащения до 10 млн тонн в год с нынешних 4, потому что та ресурсная база это позволяет. Но, учитывая те факторы, о которых я уже говорил ранее, мы приняли решение последовательно отрабатывать все трубки месторождения Ломоносова на действующих обогатительных мощностях в течение 30-40 лет. Все необходимые инвестиции в этот проект уже сделаны, затраты больше расти не будут, поэтому дальнейший рост производства алмазов с 2 до 5 млн карат будет только улучшать показатели «Севералмаза».
Получается, что в рамках реализации стратегии доля «Севералмаза» в производстве АЛРОСА вырастет до порядка 2%. Не опасаетесь ли вы снижения выручки, ведь сырье «Севералмаза» дешевле якутского сырья АЛРОСА.
Несмотря на то, что сейчас алмазное сырье «Севералмаза» дешевле якутского, мы не прогнозируем снижения выручки. Сейчас на «Севералмазе» мы отрабатываем так называемую кратерную часть. Концентрация алмазов в этих породах невелика. В перспективе, в 2018 году мы достигнем той более богатой руды, которая являлась основой проекта. И благодаря этому, не увеличивая физических объемов добычи руды, мы получим рост производства алмазов до 5 млн карат.
Компания прогнозировала 3%-й рост цен на алмазы в 2015 году. Но сейчас на рынке мы видим ослабление спроса. Означает ли это, что вы будете пересматривать свой прогноз?
Прогноз роста в 3% по итогам года мы пока не пересматривали, и все-таки было бы некорректно это делать только по итогам двух первых месяцев. Тем не менее, по итогам января-февраля мы видим ослабление спроса. У клиентов пока остается достаточный объем стоков. В январе мы не меняли цены, в феврале немного снизили их, чтобы поддержать рынок. При установлении цены мы мониторим множество факторов. Мы смотрим на спрос, на предложение, мы изучаем доступные публично итоги продаж других компаний, наши аналитики постоянно готовят информацию об итогах продаж ювелирных изделий в Америке, Китае и Индии, смотрим на курсы валют, в том числе курс индийской рупии, поскольку Индия сегодня крупнейший производитель бриллиантов. Это сложный комплексный процесс и, опять же, являясь крупным участником рынка, мы не должны допускать резких колебаний и должны быть достаточно сдержанными в своих прогнозах.
Недавно появилась информация, что АЛРОСА готова добывать золото. Что это за месторождения и о каких объемах идет речь?
Речь идет не о добыче золота как отдельном направлении бизнеса, а о попутной добыче золота на наших россыпных месторождениях. Начиная с 2012 года, наше предприятие «Алмазы Анабара» стало активно ставить вопрос о попутной добыче золота. Они обнаружили в алмазных песках россыпных месторождений содержание частиц золота. Оно там совсем небольшое, отработка этих песков только как золотоносных не может быть рентабельной. Эти пески надо вывезти из русловой части реки, промыть, обогатить – никто этим отдельно заниматься не будет. Но процесс получения алмазов на россыпных месторождениях фактически на 99% повторяет процесс добычи россыпного золота. Пески доставляются в скрубер, из него тяжелая фракция – алмазы и камушки – попадают на сепарацию, а все что осталось, в том числе золото, сливается в хранилище. Технологически можно поставить небольшое устройство, которое будет улавливать частицы золота на выходе из скрубера. То есть, фактически это не требует инвестиций, но мы будем получать дополнительную товарную продукцию.
С 2012 года «Алмазы Анабара» занимались тем, что пытались получить у государства лицензию на попутную добычу золота. Но у нас в законодательстве не прописана процедура изменения лицензии – только получения новой. Надзорные органы предлагают провести там новый конкурс, что мы считаем неприемлемым, учитывая, что мы уже понесли 99% затрат, поставили запасы золота и платины на баланс. Сейчас мяч находится на стороне Роснедр, думаю, в скором времени мы выработаем какой-то вариант решения этой проблемы. Если в 2015 году мы получим лицензию, в 2016 году сможем получить попутно около 200 кг драгоценных металлов, а в перспективе, с началом отработки участков Молодо – до 500 килограммов.
Расскажите о программе передачи аэропортов в федеральную собственность.
Перед IPO у нас активно стартовала программа отчуждения непрофильных активов. На тот момент компания была перегружена дочерними обществами, причем прибыль приносили только алмазодобывающие. Был еще ряд дочерних компаний, необходимых для обеспечения текущей деятельности – АЛРОСА-Газ, Вилюйская ГЭС-3, АЛРОСА-Лена, осуществляющая перевозку грузов. Аэропорты были и остаются в составе АЛРОСА – исторически в Якутии не было другого предприятия, которое могло бы их содержать. При этом аэропорты присутствуют в тех регионах, где АЛРОСА даже не ведет производственную деятельность. Возникает вопрос: если мы ежегодно получаем более 200 млн убытков от аэропортовой деятельности, то зачем мы эти убытки несем. Нас услышали, на уровне правительства Российской Федерации было принято решение передать эти аэропорты во вновь созданный филиал федерального предприятия «Аэропорты Севера». Сейчас мы активно ведем эту работу. Мы надеялись завершить этот процесс в 2014 году, но процедурные вопросы затянулись. Думаю, что в первом квартале мы передадим малые аэропорты, дальше аэропорт Ленск и Полярный. Аэропорт Мирный пока останется у компании, исходя из той логики, что это наш базовый аэропорт. При этом ставится вопрос о том, чтобы в реконструкции взлетно-посадочной полосы аэропорта Мирный участвовало государство, потому что АЛРОСА каким-то образом оказалась единственной компанией – собственником взлетно-посадочной полосы, все остальные давно находятся в федеральной собственности. Мы предлагаем на условиях софинансирования провести реконструкцию взлетно-посадочной полосы, чтобы потом передать ее государству.
Сегодня активно обсуждается необходимость производства в России продукции с высокой добавленной стоимостью. В вашей отрасли это бриллианты. Как вы думаете, стоит ли нам задумываться о развитии в России гранильной отрасли и насколько это перспективно?
Когда вы оперируете понятием высокой добавленной стоимости, вы не учитываете себестоимость производства бриллиантов. Во-первых, выход годного всего 40%. Во-вторых, в производстве бриллиантов до 80% себестоимости приходится на рабочую силу. Себестоимость огранки одного карата в России до изменения курса доллара была более 100 долларов за карат, тогда как в Индии – 40. Добавленная стоимость в бриллиантах действительно может быть высокой, но вот маржа крайне низкая. У АЛРОСА есть три своих гранильных предприятия, которые нужны нам в первую очередь для мониторинга рынка. И даже нам за все время и при всей оказываемой поддержке не удалось вывести их в рентабельность. Если мы говорим о том, что огранка будет развиваться и поддерживаться государством, то возникает вопрос, зачем государству субсидировать производство предметов роскоши. Есть множество отраслей, которые нуждаются в этом гораздо больше – например, какие-то наукоемкие производства, машиностроение.
Сейчас, после скачка курса доллара, стоимость рабочей силы в России в долларовом выражении дешевле. Но вопрос – это краткосрочное явление или долгосрочный тренд. Сейчас, на основании нескольких месяцев, я считаю преждевременным рассчитывать какие-то проекты по развитию огранки, исходя из этих показателей. Хотя, разумеется, нам понятно, почему государство проявляет такой интерес к этому проекту – это возможные рабочие места и налоги.
Вы упомянули, что рудник Мир в 2015 году обеспечит добычу 750 тысяч тонн руды. Значит ли это, что компания преодолела трудности с повышенным водопритоком?
По руднику Мир проектный водоприток в шахту вместе с технической водой был заложен в объеме 40 кубометров. В какой-то период в 2011 году у нас началось поступление больше 200 кубов. Был даже период, когда было опасение, что если вода теми же темпами продолжит поступать из карьера, то водоотлив не справится. Водоотлив был спроектирован с шестикратным запасом - 240 кубов. Но пиковые значения достигали 1200. Никто не ожидал, что тот целик, который был оставлен между карьером и шахтой, будет водопроницаем. Кроме того, поступление воды затрудняло отбойку руды комбайном, комбайны работали практически в жиже. И, конечно, снижение безопасности работ. На Мире используется закладка отработанных камер цементными смесями. Если во время закладки поступает вода, бетон не наберет свою прочность, и уже нельзя гарантировать безопасность. При таких обстоятельствах мы просто не могли дальше заниматься планомерным выходом на проектную мощность и сосредоточились на решении проблем водопритока. В первом полугодии прошлого года фактически занимались только этим. Мы построили на самой верхней отметке рудника три выработки в виде трезубца, которые сейчас улавливают 90% воды. Построен водоотлив на 1200 кубов, в первом квартале он уже начинает работать в штатном режиме. Теперь в 2015 году Мир обеспечит добычу 750 тыс. тонн руды в год, а в 2016 году должен выйти на проектную мощность 1 млн тонн в год. С проблемой водопритока мы теперь будем жить весь период отработки месторождения, но теперь мы умеем с ней справляться и никакой трагедии в этом не видим – любое месторождение осложнено какими-то факторами.
Сейчас все говорят о необходимости импортозамещения, использования только российской техники. Испытываете ли вы какие-то проблемы с использованием зарубежной техники? Изменили ли уже как-то свои закупки в соответствии с новыми тенденциями?
Основная проблема – это, конечно, рост курса доллара. Та машина, которая стоила 20 млн рублей в пересчете на рубли, теперь вдруг стала стоить 40. Естественно, мы не можем допустить такого резкого роста, при этом не понятно, это временное явление или долгосрочное. Первое, что мы сделали – приостановили покупки всей горной техники, которая не влияет на основные объемы производства. Создана временная комиссия, она еженедельно рассматривает вопросы всей импортной техники. По какой-то технике мы принимаем решение об импортозамещении. На карьере «Юбилейный» у нас проводились испытания 136-тонного БелАЗа, он длительное время разрабатывался для наших нужд. Но основным фактором является уход от указания конкретного производителя в тех технических заданиях, которые мы размещаем на сайте. Если европейский производитель даст цены дешевле, чем российский – мы его приобретем.
Каждый случай, конечно, надо рассматривать отдельно. На руднике «Удачный» у нас сейчас вся техника производства Sandvick. Нам осталось докупить несколько единиц. Понятно, что приобретать несколько единиц техники другого производителя будет уже нерационально с точки зрения последующего снабжения запчастями, заменяемости и тд. Так что в целом у нас достаточно взвешенный подход.