Иркутск, наряду с Мадагаскаром и Бразилией, является негласным центром продажи драгоценного сырья

Аркадий Лодянов: «Ювелирка у нас, что называется, накрылась, когда накрылся Советский Союз».

Какие камни есть в Иркутске?

Иркутск издавна славится поделочным сырьем — лазуритом, чароитом, нефритом. Кроме того, на территории области есть более дорогие камни. На севере области шла, причем успешно, разведка алмазов. Уже подсчитаны объемы алмазных запасов. Но разработку не начинают.

— Спрашиваете, почему у нас месторождения не разрабатываются, в частности алмазное? Да потому что поделить никак не могут. Большая драка идет за этот кусок. Так что проще на Мадагаскар съездить и оттуда камни привезти, — считает преподаватель технического университета, ювелир Павел Овсянников. Галина Иванова, сотрудник кафедры геммологии ИрГТу, много лет работала на предприятии «Байкалкварцсамоцветы», которое в советское время обеспечивало камнями всю необъятную родину.

— Основной материал был наш, местный: нефрит, лазурит, чароит. У нас велась большая добыча сердолика. Ограночные камни поставляла Якутия. Бериллы шли из Читинской области, турмалины — из Забайкалья, с Чикойского месторождения. У нас добывали камни попроще — бесцветный и дымчатый кварц.

Когда родина стала поменьше, предприятие тоже уменьшилось. И теперь люди, работавшие некогда на старших должностях, ведут свой, частный бизнес. Фирмочек очень много.

— Были ли в нашем регионе мастерские, которые работали именно с самыми драгоценными камнями — теми, что по советской системе значились как класс А: природные алмазы, изумруды, рубины, сапфиры?

— В нашем регионе я таких мастерских не знаю. Да к тому же рубинов и сапфиров в Союзе почти не было, — говорит Галина Иванова. Побеседовав с несколькими ювелирами, мы пришли к выводу, что сейчас в Иркутске обрабатывают разные камни. Их привозят отовсюду. Например, гранаты привозят с Мадагаскара, из Монголии. Кстати, иркутские ювелиры и сами порой добывают камни для своих изделий.

— В Забайкалье, например, за этим ездят. В поселковом совете очень просто взять лицензию на добычу, — рассказывает Павел Овсянников.

Коллекции старых геологов скупают за бесценок

В Иркутской области есть еще один источник камней. В коллекциях геологов есть ценные образцы минералов, в том числе и драгоценные камни. О них обычно не рассказывают. Тихонечко берегут как семейную реликвию. Те, кто не знает о том, что хранится в коллекциях, порой попадают в неприятные ситуации.

Иркутянка Татьяна Карымова была очень удивлена, когда к ней в квартиру буквально ввалились два весьма прилично одетых гражданина. Граждане выразили настойчивое желание осмотреть коллекцию минералов, доставшихся Татьяне от родственников— геологов. Татьяна попыталась возразить. Однако гости настаивали. Пришлось уступить. Что за камни она продала, и по сей день не знает.

— Разговаривала как-то со знакомыми. Они рассказывали, что по семьям геологов ходят какие-то люди и за бесценок все скупают.

Мы поинтересовались у ювелиров, действительно ли такое может быть.

— Да, есть такие люди, которые здесь все скупают за бесценок и перепродают в Москве и Санкт-Петербурге за большие деньги. Специальные люди, которые выгребают коллекции старых геологов у голодных родственников. Конечно, это нелегально. Я знаю нескольких. Но о своем бизнесе они вам не расскажут, — говорит Аркадий Лодянов, ювелир, заслуженный художник России.

В коллекциях геологов могут попадаться камни, которые теоретически стоят баснословных денег, — речь идет о наиболее ценных камнях, например природных изумрудах. Часто родственники и не знают, какие драгоценности скрываются под невзрачными кристаллами. Поэтому, даже если в коллекции мало ценных камней, перекупщикам выгодно купить ее целиком и выбросить то, что не нужно. А потом продать то, что имеет ценность. Еще один интересный момент: купленный таким образом драгоценный камень, например тот же изумруд, будет вне закона и участники сделки подпадут под статью Уголовного кодекса. Дело в том, что недра принадлежат государству и необработанный драгоценный камень не может быть участником легальной сделки. Такой камень будет рассматриваться как краденый.

Можно ли легализовать камень?

— Можно ли продать необработанный природный камень, который достался, например, по наследству?

— Продавать нельзя. Хотя продажа природных драгоценных камней идет совершенно законным порядком. Можно приехать в Нерюнгри и дешево купить хороший бриллиант. Но если речь идет о необработанных камнях, так же как и о камнях, на которых нет документов, то дело сразу меняется, — объясняет Павел Овсянников.

— Что же делать тем людям, в семьях которых есть такие ценные камни?

— Пойти в соответствующие органы, заявить о том, что у них есть такой-то камень. Его внесут в реестр, и он станет федеральной собственностью. Будет лежать в семье, передаваться по наследству, пока не выйдет какой-нибудь новый закон, который разрешит сделки с такими камнями.

В Екатеринбурге, говорит Овсянников, есть много больших коллекций, в которых хранятся изумруды, добытые на Урале. Их вносят в реестр и хранят.

Природные камни стоят дешево

На самом деле материальная ценность самоцветов, которые граждане находят в своих сережках и кулонах, в народе сильно преувеличена. Начнем с того, что синтетические, искусственно выращенные камни не стоят ничего, — их покупают по цене от одного до ста рублей и выбрасывают в мусорную корзину, когда принимают золотые изделия на лом.

— Синтетические камни полностью повторяют свойства природного. Но сырье очень дешевое, на заводах идет дешевая механизированная обработка камня. Природные драгоценные камни редки в природе, тяжело добываются и подвергаются ручной огранке, поэтому стоят дороже. Но стоимость природных камней все же не так велика, как принято думать, — рассказывает Галина Иванова.

Она приводит цены на некоторые камни за один карат (размер камня в один карат примерно шесть миллиметров в диаметре). Каратник хорошего сапфира — 275 долларов, карат топаза — от 15 долларов до 145 (самый дорогой — красно-розовый). Если камни имеют дефект, то цена резко падает. Так, цена топаза падает до 1 доллара. Самый дорогой — ярко-зеленый сибирский изумруд (это не изумруд в прямом смысле слова) — 120 долларов, с дефектом — 7 долларов.

— На самом деле труд ювелира стоит больше, чем сырье, — говорит Галина Николаевна.

Искусство ювелира в Иркутске не ценится

Труд ювелира всегда ценился и продолжает цениться. Правда, в других странах. Или хотя бы в Москве и Питере. В Иркутске, сходятся во мнении ювелиры, граждане предпочитают художественной ценности ценность более понятную — граммов и каратов.

— Ювелирка у нас, что называется, накрылась, когда накрылся Советский Союз, — говорит ювелир, художник Аркадий Лодянов.

Не так давно заслуженный художник перестал заниматься ювелирным искусством, которое, по его мнению, здесь не ценится, а предложить плод высокого мастерства некому.

— Есть у нас несколько ювелиров, которые работают с драгоценными камнями. Но это не искусство, а просто работа с драгметаллами и камнями.

Когда-то за Уралом, в частности в Иркутске, была сильная ювелирка. Мастера делали высокохудожественные изделия, соревновались друг с другом.

— Мы конкурировали с питерскими, московскими ювелирами. Музеи покупали наши изделия. Но было так: приезжаем однажды в Москву на выставку, а там мадам в оренбургской шали сидит и вещи оценивает. Я спрашиваю: «Кто это?», а мне говорят: «Человек, который отбирает вещи для членов правительства». То, что она отобрала, были лучшие вещи. То, что не приглянулось этой даме, то есть женам правительственных бонз, — уходило за границу. Рынка в Союзе не было. Ювелир Павел Овсянников считает, что массовый покупатель нацелен на ширпотреб. Но если уже есть вещь высокого класса, то всегда на нее найдется покупатель.

— Можно и здесь продавать. Город богатый, людей состоятельных много. Можно найти сбыт по России.

Что мы покупаем?

На этом фоне возникает бытовой вопрос: что мы, рядовые граждане, покупаем в магазинах? Изделия из поделочных, полудрагоценных и даже драгоценных камней в иркутских магазинах можно купить недорого. Однако эта кажущаяся дешевизна — штука обманчивая.

Например, если вам предлагают нитку бус из натурального красного коралла за одну-две тысячи рублей — не верьте. Это не натуральный коралл, а обогащенный, то есть окрашенный. Натуральный коралл красного цвета — большая редкость, да и стоимость его высока: одна бусина диаметром 4—6 мм должна стоить около восьми тысяч рублей.

— А в нитке 60—80 бус, вот и представьте, — смеется Овсянников. — Или вот нитка хорошего жемчуга стоит до 10 тысяч долларов. Одна бусина — 800 долларов.

Под хорошим подразумевается искусственно выращенный жемчуг, но у которого внутри бусинки маленькое ядрышко, песчинка, а не крупное ядро, сверху закрытое нетолстым слоем перламутра. Натурального жемчуга на рынке нет вообще.

— Нет в мире натурального жемчуга, который, как в старые времена, добывали со дна морского. Разве что антикварные нитки какие-нибудь сохранились. Да миллиардеры в Арабских Эмиратах так развлекаются — ныряют и достают крохотные-прекрохотные жемчужинки для себя.

Кстати, в Иркутске, по свидетельству некоторых ювелиров, сохранились антикварные вещи сумасшедшей ценности — аукционные. Это изделия голландских мастеров XVI—XVII веков.

— То, что раньше было ординарным изделием, хоть и ручным, сейчас антиквариат. Еврейских торговцев у нас много было, они их привозили, сохраняли, скупали. Никто ведь настоящей их стоимости не знал, а они хорошо разбирались.

Негласно Иркутск является центром камнецветного сырья

В России Иркутск стал негласным центром по любым камням, по камнецветному сырью — наряду с Бразилией и Мадагаскаром. Кроме того, Павел Овсянников говорит, что в Иркутск приезжают учиться ювелирному делу иностранцы. Так, в ИрГТУ учится молодой турок, семья и друзья которого занимаются ювелирным бизнесом на родине. Но обучение ювелирному делу там очень дорогое, у нас же оно почти бесплатное.

— Там к тому же пять лет после окончания учебы нельзя заниматься самостоятельной деятельностью, нужно отработать в подмастерьях, — говорит Павел.

В Москве, кстати, обучение на спеца узкого ювелирного профиля — например, закрепщика — стоит тоже довольно дорого, около 80 тысяч. Учатся у нас швейцарцы, немцы. Они пенсионеры, хотят приобрести профессию. В Европе очень дорого учиться.